С июля по август в Карловом Университете (Прага) проходила Летняя медиашкола фонда Бориса Немцова. Она собрала журналистов и гражданских активистов со всего мира: от Красноярска до Хьюстона. Один из них — Мэтью Орр, исследователь из США, изучающий специфику российского образования и последние годы живущий в России, — рассказал, какими он увидел местных жителей, что такое система «гражданского образования» в США и чем она отличается от российских уроков обществознания.
— Мэтью, расскажи немного о себе, сколько времени ты уже живёшь и работаешь в России?
— Я из Хьюстона, штат Техас, учился в Вашингтоне, потом приехал в Россию, где учился через обменную программу CIEE на политологии в СПбГУ в Петербурге. После этого жил в Москве. А последний год я провёл в Ижевске, где преподавал английский язык и американскую историю по программе Фулбрайт. Ещё я коллекционирую необычные русские выражения и поговорки.
— Получается, ты жил в двух столицах и в регионе. Как ты оцениваешь их для себя?
— Очень трудно так глобально говорить, но больше всего мне понравилось в Петербурге: атмосфера, погода и тот факт, что там приятно просто гулять. Я считаю себя питерским человеком. В Москве нет такой атмосферы. В Ижевске замечательные закаты, главное озеро находится на западе от центра города и получается, что солнце падает прямо на него, очень красиво. Что касается людей в разных городах, то в Питере они, как мне кажется, любознательные, всегда хотят узнать больше, в них чувствуется интерес ко всем происходящим событиям. В Ижевске люди очень искренние, и это особенно заметно на фоне Москвы. В столице все-таки более деловая среда, её жители более закрытые, что делает их похожими на нью-йоркцев.
— США очень разные. Север, наверняка, очень отличается от Техаса. А у нас, на твой взгляд, такие же заметные отличия, или все более равномерно?
— В США различия внутри штатов гораздо заметнее, чем среди регионов России. Мне кажется, что у россиян, возможно, за счет единого советского прошлого, культурная база достаточно однородная, что делает их более похожими друг на друга. В Америке же главная ценность – отличаться, быть другим. Возможно, дело ещё и в этом.
— Есть ли какой-то случай, который тебе больше всего запомнился, когда ты жил в России?
— В университете в США я изучал русский по одному из учебников. Когда приехал в Россию и жил с русскоговорящей семьей, то взял его с собой. Помню, в первый вечер я приехал, подарил подарки, мы познакомились с хозяйкой дома Галиной, немного посидели, и я отправился спать. Утром Галина позвала меня на кухню и говорит: «Мэтт, я сварила тебе кашу!». Я такой – «Ой, замечательно, это же каша, традиционный русский завтрак». Сажусь, открываю учебник и читаю: «Есть рисовая каша, манная, гречневая, овсянка». Галина говорит: «Нет, у нас сегодня пшёнка». Я задумался: «Интересно, я не видел такого варианта», достал телефон, чтобы разобраться, что это такое, и читаю перевод в Гугле: «Пшёнка – корм для птиц». Мне стало так неловко, я подумал: «Надо же, неужели тут экономическая ситуация такая, что людям приходится есть птичий корм!». Через две недели я узнал, что это самая обычная каша, просто совсем не распространенная в США. Но помню, что мне было очень стыдно спрашивать о пшёнке у Галины, не хотелось её смущать, раз здесь такая ситуация.
— Как тебя воспринимали люди из Москвы, Ижевска, Петербурга? Какое к тебе было отношение, как к американцу?
— В основном, с глубоким уважением. Конечно, есть ещё такая любимая шутка русских, которую я часто слышу, про американских шпионов. Иногда бывает смешно, иногда не очень, но встречается часто. Если бы ты приехал в Техас, то тебя бы тоже могли, кстати, в шутку назвать русским шпионом. До 2016 года эта тема вообще ушла из обихода, а теперь, после вмешательства РФ в выборы, снова распространяется.
— Твоя бакалаврская работа была посвящена образованию. Что именно ты исследовал?
— Я изучал школьный предмет «Обществознание» в России. Я интересуюсь темой того, что у нас называется гражданское образование (civic education). Также это можно перевести как «основы гражданственности». В США есть своё понятие гражданского образования, которое сильно отличается от того, что я увидел в России. Каждый штат определяет для предмета свою программу, какие учебники там используются и т.д.
Это обучение посвящено тому, как стать компетентным гражданином. Какие знания и компетенции входят в это понятие. Например, разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную и система противовесов между ними. То есть базовые понятия, без которых ты не сможешь полноценно участвовать в политической жизни страны. Также мы рассматриваем устройство американской избирательной системы, учим Конституцию США, законодательство своего штата. Важной составляющей курса является изучение собственных депутатов (Know your representatives): кто они, от какой партии, какие законы предлагали и т.д. Сначала на местном уровне (то, что у нас называется county), далее на уровне штата (в моём случае это был Техас), а потом, конечно, на национальном. На национальном уровне меня представляют конгрессмен моего избирательного округа (congressional district) и два сенатора от всего штата Техаса. В ходе занятий обычно бывают дискуссии, где каждый студент может высказать свою точку зрения. Этот предмет у нас называется Government, то есть «государство» или «правительство».
— С какого возраста он начинается?
— Опять же, зависит от штата. В Техасе уже в начальной школе (1-3 классы) обычно появляется предмет Civics (Основы гражданственности). Там изучается Конституция: что это такое, когда и почему она была написана, кратко про её историю. Тут нужно подчеркнуть, что это отдельный предмет, который мы изучаем параллельно с историей. Мы читаем Конституцию и разбираем, что значит каждый из её разделов. Я, например, помню как в младших классах мы учили наизусть Первую поправку к Конституции про свободу слова и печати. Потом обычно переходят к более сложным поправкам: Второй, Пятой, Десятой.
— В России в младших классах обычно учат стихи.
— Этим и отличаются наши системы образования: в России наизусть учат стихи Пушкина, а в США — Конституцию. Потом, конечно, что-то из этого забывается, но при этом в головах у школьников остаётся идея того, что это важно. Далее эти темы частично затрагиваются в рамках предмета История. А в 12 (последнем) классе перед тем, как ты станешь избирателем, появляется отдельный предмет Государство (Government), где мы обсуждаем актуальные политические и общественные вопросы, решения Верховного суда, историю американских институтов и их философские основы.
— С системой гражданcкого образования в США мне стало более или менее понятно. Но давай обратимся к России. Расскажи, в чём заключалось твоё исследование и к каким выводам ты пришёл?
— Моё исследование посвящено изучению преподавания основ гражданственности в России. Название работы: Civic Education and Competence as an Approach Democracy in Russia. По-русски я бы перевёл это так: «Компетенции в области основ гражданственности как подход к вопросу о демократии в России». На Западе существует несколько мнений о том, есть ли демократия в России и если нет, то почему. Одно из них – что демократии в России нет, потому что в вашей конституции заложена суперпрезидентская система. Где президент назначает главу правительства и вообще находится над всеми ветвями власти. Таким образом получается, что система противовесов сломана. Любой политолог скажет, что это неправильная система разделения властей и при ней настоящая демократия вряд ли может возникнуть. Но есть и другое мнение, которое мне ближе, о том, что российская конституция — довольно современная и прогрессивная, даже в сравнении с американской. У нее, конечно, есть существенные недочеты, как и у любой конституции, но это не главное. А главная проблема отсутствия демократии в том, что у людей нет знаний, как устроена политическая система в России, они не знают своих представителей, свою Конституцию и свои права. Поэтому, заинтересовавшись этой идеей, я захотел посмотреть, так ли это на самом деле.
— Какие методы ты использовал в своем исследовании?
— Я провёл опрос, сначала среди моих знакомых из Петербургского университета, которые родились в разных городах России. И выяснилось, что даже у людей с высшим образованием в крупном российском городе Петербурге не хватало знаний основ гражданственности. Я записывал с ними интервью, где спрашивал об их опыте изучения школьных предметов Обществознание и Право. Что там обсуждалось, что было полезным или бесполезным, какими учебниками они пользовались, что бы изменили в этом курсе. В ходе интервью почти все отвечали, что им не хватало конкретики, информации о том, как применить знания, которые они получили в рамках предмета. Люди говорили, что им было бы полезно, если бы на уроках разбирались какие-то кейсы конкретных выборов. Так ученики могли бы почувствовать себя частью системы и понять, как эти знания можно использовать в жизни, то есть стать в конечном итоге компетентным избирателем. Некоторые говорили, что раньше в школе они всё это знали, потому что готовились к экзамену, но потом сразу забыли. Я спрашивал, каким был учитель, насколько знания, которые он давал, были полезны и так далее. Ещё я спрашивал, считают ли респонденты себя компетентными в области основ гражданственности и активными участниками политической жизни. На последние два вопроса почти все говорили, нет и нет.
— Давал ли ты в своей работе какие-то рекомендации, есть ли у тебя мнение о том, что можно изменить, чтобы у нас было больше знаний о политике и чтобы больше людей становились компетентными избирателями?
— Во-первых, нужно написать новые учебники. По факту те, что существуют сейчас, в частности, учебник Боголюбова, написаны в советском стиле. В 90-е их адаптировали, что-то добавили про новую Конституцию, демократию и права человека, но, по сути, изменений было немного. А нужно было полностью переписать книги, сделав упор на индивида. Нужно было сделать акцент на то, что у гражданина есть политические права и чётко прописать, как их можно использовать. Кроме этого, нужно изучать конкретные кейсы, устраивать обсуждение вопросов, которые непосредственно касаются жизни людей, того, чем занимается местное самоуправление. Чтобы граждане могли применить эти знания на местном уровне. Это не должно быть политизировано и это нужно, чтобы у молодого человека возникало ощущение того, что он тоже может на что-то влиять.
— Все это было бы замечательно, но, по сути, у нас сейчас в России система местного самоуправления отсутствует. У нас есть властная вертикаль, на вершине которой сидит президент, от которого всё спускается вниз. В большинстве своём люди не хотят выбирать местных представителей, на муниципальные выборы в среднем ходит 10% избирателей. Иногда больше, но бывает и меньше.
— Да, но мне кажется, если у людей возникнет понимание того, что у граждан существуют политические права и они могут что-то изменить, то тогда и политическая система начнёт меняться. Все изменения начинаются в головах людей. Важно, чтобы молодые люди поняли, что у них есть Конституция и есть права и когда они нарушаются — это грубейшая атака на личность. Только в этом случае возможно что-то изменить.
Над текстом работали: Алёна АГАДЖИКОВА, Илья КОСЫГИН.
Фото: Алёна АГАДЖИКОВА.