Главный редактор «Довода» Илья Косыгин уехал из России в июле 2021 года – из-за политически мотивированного преследования: обысков, допросов, а также судебного иска со стороны основателя «ЧВК Вагнера» Евгения Пригожина. Сначала Косыгин жил в Грузии, а в сентябре 2021 года переехал в Киев. В украинской столице журналист встретил начало полномасштабной войны.
На «Доводе» Косыгин впервые подробно рассказывает свою историю – о бегстве из Украины в Польшу в первые дни войны вместе с белорусскими оппозиционерами, о миграционном кризисе на границе, о встрече с бойцами львовской территориальной обороны на железной дороге ночью и других «приключениях».
– Расскажи вкратце, почему ты уехал из России и как оказался в Киеве?
– Из России я уехал в конце июля 2021 года, тогда моя жизнь во Владимире стала невыносимой. На протяжении долгих лет я сталкивался с разными формами давления, преследования, угроз и прочего воздействия со стороны российских спецслужб и так называемых правоохранительных органов. Кроме того, Евгений Пригожин подал на меня в суд, это тоже было одной из форм давления на меня, как на журналиста. Какое-то время я жил в Грузии, но уже в начале сентября приехал в Украину – в основном, эту страну я выбрал по семейным обстоятельствам.
– Как тебе жизнь в Киеве? Сталкивался ли ты там с дискриинацией русских?
– В Киеве мне очень понравилось, особенно на контрасте с Россией. В целом там было очень комфортно, я завёл там много новых друзей. С какой-либо дискриминацией я не сталкивался, хотя никогда не скрывал, что я русский. Со стороны украинцев я видел наоборот интерес к себе, никакого намёка на дискриминацию я не встречал. В Украине я получил временный вид на жительство.
– Ты застал начало войны в Киеве. Как это было?
– 24 февраля 2022 года я проснулся в 6 утра от страшного грохота – около дома упала российская ракета. В доме побило стекла, на балконе вырвало створку на балконе. Был страшный грохот, это непередаваемо. И я понял, что началась война. Но это не было для меня неожиданностью, ещё накануне за несколько дней мне было понятно, что война неизбежна.
Ближайшее убежище от моего дома находилось в метро, это в трёх минутах ходьбы от дома. Многие люди побежали туда, но я решил остаться дома, потому что в метро не было интернета. Я сходил за шаурмой и остался дома, чтобы следить за происходящим, читать соцсети, СМИ. Вот так я провёл первые часы полномасштабной войны.
Голосеевский район Киева. Первый день войны. Фото: Илья Косыгин
– Когда и почему ты понял, что нужно уезжать из Украины?
– Это было сложное решение. Сначала я вообще не хотел уезжать из Киева, во мне проснулось любопытство, журналистский азарт. Я хотел остаться в городе, чтобы за всем наблюдать. Но угроза была очень серьёзной, мы же еще вообще не понимали, что происходит. Тогда все военные аналитики, все серьёзные эксперты говорили, что Киев будет взят или окружен – если не за 3 дня, то за неделю или около того. И я в это верил. Поэтому весь день мои друзья из Киева меня уговаривали уехать.
И уже вечером 24 февраля я принял решение, что надо уезжать. Мои друзья организовали эвакуацию для белорусов и попросили их взять меня в свой автобус. Вместе с ними я отправился из Киева в сторону Львовской области. Пробок тогда почти не было, основные пробки были утром и днём. Мы выезжали из района Оболонь, и уже тогда российские диверсионные группы подступали к этому району, я слышал стрельбу.
– Как проходила твоя эвакуация из Украины? Возникли ли проблемы на границе?
– Где-то во второй половине дня 25 февраля мы добрались до пограничного перехода «Шегини-Медыка» на границе между Украиной и Польшей. На подъезде к этому переходу была огромная пробка, где-то около 30 километров. То есть машины двигались со скоростью несколько метров в минуту. Почти сутки я просто стоял в этой пробке, в 30 километров от перехода. До границы мы добрались только ранним утром 26 февраля.
Но то, что я там увидел, меня привело в шок. Я увидел на этом переходе нескончаемый поток из тысяч людей. Это даже нельзя назвать очередью, это выглядело как хаотическая масса людей. И все они стояли в надежде попасть к воротам пограничного пункта. В этой толпе я простоял где-то ещё день. Все люди были в стрессе и хотели поскорее перейти границу.
Когда я всё-таки подошёл к этому пропускному пункту, был уже вечер. Там началось самое страшное. Пограничники разделили переход на две группы: граждане Украины и иностранные граждане. Все были на взводе и предельно утомлёны. Началась настоящая давка.
В нашем загоне для иностранцев были в основном люди из дальнего зарубежья: Алжир, Ирак, Сирия, Пакистан, Бангладеш и так далее, в основном студенты и трудовые мигранты. Если мы с белорусами были более адекватны – понимали, что в Львовской области нас сейчас, скорее всего, не будут бомбить. Но они были менее информированы, не понимали, что происходит. Они начали в прямом смысле штурмовать пограничный пункт, они громили стену, перелезали через неё. Тем самым замедляли работу пограничников и продвижение всех нас.
Там творились страшные вещи: например, один темнокожий парень зарезал ножом другого темнокожего парня. Это всё происходило вот в таком ужасе. Тогда мы с белорусами решили взять ситуацию в свои руки и, фактически, приняли на себя полицейские функции. Мы встали в сцепку, выстроили иностранцев в три колонны и организовали всю эту хаотичную толпу. И они стали нас слушаться. Видимо, подумали, что мы здесь «власть». Это как процесс формирования государства: кто первый заявляет о своей власти, тот ей и становится.
Так продолжалось несколько часов. Но в итоге, нашу сцепку просто смели. Потому что белорусы, стоявшие в сцепке, постепенно проходили через границу, а толпа становилась всё больше, давила на нас физически. Тогда мы с двумя белорусами решили, что из этой давки пора выбираться, в этот день мы не сможем пройти границу. Мы приняли решение идти обратно во Львов, чтобы переждать несколько дней, пока ситуация нормализуется.
Мы пошли в направлении ближайшего населённого пункта, чтобы найти транспорт. Все были измождены, у ребят-белорусов были огромные рюкзаки. Когда мы проходили рядом с какой-то церковью, местная бабушка пригласила нас зайти, отдохнуть и попить чая. Для нас это было счастье, конечно. Вместе со священником они накормили нас, напоили чаем. Мы посидели у них недолго и пошли дальше.
Дальше приняли решение добираться поездом: вызвать такси в те дни было невозможно. К тому моменту уже стемнело — мы пошли на ближайшую станцию. Это оказалась совсем маленькая станция. Там был маленький домик, в котором сидела какая-то женщина. Она сказала нам идти на более крупную станцию, которая находилась в 3 или 5 километрах. И мы пошли, прямо по железнодорожным путям, по шпалам.
И вот уставшие мы идём с огромными рюкзаками по этой железной дороге посреди ночи и вдруг впереди на нас идёт отряд львовской территориальной обороны с автоматами. Такая вот ситуация: я – россиянин, представитель страны-агрессора, со мной два белоруса – представители страны-соагрессора, мы ночью идем по железной дороге – стратегическому объекту. Естественно, в первые дни войны все были максимально на нервах, из-за паранойи было много случаев, когда украинские военные друг в друга стреляли по ошибке.
Мы, конечно, этим людям с автоматами сказали правду, объяснили, кто мы и куда идём. Они посмотрели, что у нас в рюкзаках, особо не обыскивали даже, взяли наши документы, чтобы сфотографировать. Белорусы дали им свои паспорта, а я дал им не российский паспорт, а временный вид на жительство в Украине, — это, возможно, меня спасло. В ВНЖ, естественно, было написано, что у меня российское гражданство, но я не знаю, заметили они это или нет.
Но в любом случае они сказали, что всё нормально, а потом даже проводили нас до асфальтированной дороги, по которой можно было быстрее добраться до станции. Мои украинские друзья говорят, что это очень большое везение: нас не задержали, а просто отпустили тогда. Потому что действительно мы очень подозрительно выглядели в этой ситуации.
Потом мы дошли до нужной станции, сели на поезд и всё-таки доехали до Львова. Там я пожил несколько дней у друзей. Естественно, каждую секунду следил за тем, что происходит.
2 марта я снова отправился на тот же пограничный переход – кстати, опять в автобусе с белорусами. На этот раз не было большой пробки, не было бесконечных очередей. За пару часов мы пересели границу.
Что интересно, польские пограничники всех отпустили после проверки паспортов, но меня, нескольких белорусов, а также граждан Сирии и Ирака попросили задержаться. Нас отвели в здание для дополнительной проверки. Потому что наши страны, с точки зрения польских спецслужб, представляют террористическую опасность.
Но ничего особенного там не было, я рассказал, кто я такой, чем занимаюсь и почему еду в Польшу. Сотрудники спецслужбы попросили заполнить довольно интересную анкету, где были вопросы: «Каким оружием вы владеете?», «Какую воинскую подготовку вы проходили?», «Состоите ли в террористических организациях?» и тому подобное. На все вопросы я ответил, разумеется, отрицательно. После чего меня спокойно пропустили на территорию Польши. С тех пор, 2,5 года, я здесь живу.